— Прямо сейчас.

Холли Грейс кинула на нее бунтарский взгляд, напомнивший взгляд Тедди, когда тот не в духе.

— Я не собираюсь никуда с тобой идти. Я до сих пор дьявольски сердита на тебя, что ты не сказала мне правду о Тедди. — Она повернулась к Далли:

— Потанцуй со мной, милый.

Далли смотрел на них с интересом. Он встал со стула и положил руки на плечи поднявшейся Холли Грейс.

— Конечно, дорогая.

Они начали пробираться от стола, но Джерри шагнул вперед и загородил им дорогу.

— Как интересно они обнимают друг друга! — сказал он Франческе. — Это — самый впечатляющий случай задержки развития, который я когда-либо видел.

— Иди и танцуй, Холли Грейс, — тихо сказала Франческа, — но при этом думай о том, что мне ты сейчас нужна не меньше, чем Далли.

Мгновение Холли Грейс колебалась, но затем повернулась к Далли, и они отправились на танцевальную площадку.

В этот момент один из посетителей «Роустэбаута» подошел к Франческе и попросил у нее автограф, и вскоре она была окружена поклонниками. Она непринужденно болтала с ними, но внутренне была расстроена. Краем глаза она видела, что Джерри беседует с миловидной юной девицей у стойки бара. Холли Грейс танцевала с Далли; они двигались как одно изящное тело, их небрежная интимность как бы отгораживала их от всего остального мира. Щеки Франчески начали болеть от улыбок. Она раздала уже море автографов и выслушала бездну комплиментов, но завсегдатаи «Роустэбаута» и не собирались ее отпускать. Они уже привыкли к тому, что среди них бывает звезда «Китайского кольта», но очаровательная Франческа Дей была для них внове. Немного спустя Франческа обнаружила, что Холли Грейс выскользнула через заднюю дверь. Чья-то рука коснулась Франчески.

— Извините, ребята, но этот танец Френси обещала мне. Ты еще не забыла тустеп, милая?

Франческа повернулась к Далли и после секундного колебания позволила себя обнять. Он прижал ее к себе, и Франческа вновь лишилась присутствия духа, как и десять лет назад, когда этот мужчина оказался центром ее мира.

— Черт побери, занятно танцевать с дамой, которая носит костюм, — сказал он. — У тебя что, подкладки под плечами в этой куртке?

Тон его был мягким, нежным и шутливым. Франческе было так хорошо с ним рядом. Слишком хорошо.

— Не огорчайся из-за Холли Грейс, — тихо сказал Далли. — Дай ей немного времени прийти в себя.

Сочувствие Далли в сложившихся обстоятельствах удивило Франческу. Она предпочла ответить:

— Ее дружба много для меня значит.

— Этот старый коммуняка просто приставал к ней больше других, поэтому ему удалось стать ее любовником.

Франческа почувствовала, что Далли не понимает истинной природы трудностей, возникших между Холли Грейс и Джерри, но решила его сейчас не просвещать.

— Рано или поздно она придет в себя, — продолжал он. — И, я полагаю, оценит, если ты подождешь ее здесь. Ну а теперь давай перестанем беспокоиться о Холли Грейс, прислушаемся к музыке и постараемся потанцевать по-настоящему!

Франческа попыталась сделать над собой усилие, но она слишком хорошо знала Далли и танцевать по-настоящему было выше ее сил. Его подбородок касался ее головы.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, Френси. — Его голос с хрипотцой лишал ее сил. Далли обнял ее чуть сильнее. — Ты сегодня как крошечная девочка. Я забыл, какая ты малышка.

«Не очаровывай меня, — захотелось сказать Франческе, когда она почувствовала, как ее обволакивает тепло его тела. — Не будь таким милым и привлекательным, не заставляй меня забыть все, что стоит между нами!» Ей показалось, что звуки вокруг них замирают, музыка становится медленнее, другие голоса пропадают, как будто они остались одни на танцевальной площадке.

Далли притянул ее ближе, и ритм их танца чуть изменился — это был уже не медленный танец, а что-то похожее на объятие, Франческа почувствовала мускулистое и сильное тело Далли. Она попыталась как-то собраться с силами, чтобы не так тянуло к нему.

— Давай… давай пойдем посидим.

— Хорошо!

— Но вместо того чтобы отпустить ее, он спрятал свободную руку под куртку Франчески, и лишь тонкий шелк платья отделял ее кожу от его прикосновений. Подбородок Франчески как бы сам собой нашел его плечо. Она прижалась к Далли, и ей показалось, что она вновь пришла домой. Почти не дыша, она закрыла глаза и медленно двигалась вместе с ним.

— Френси, — прошептал Далли ей на ухо, — мы ведь говорили о том, что собираемся кое-что сотворить.

Она подумала, что надо бы притвориться непонимающей, но сейчас ей было не до кокетства.

— Это… это просто обычное влечение. Если не обратить внимания, оно исчезнет!

Он прижал ее сильнее.

— Ты в этом уверена?

— Абсолютно. — Франческа надеялась, что он не услышит дрожи в ее голосе. Она вдруг испугалась и неожиданно для самой себя выпалила:

— Помилуй, Далли, раньше это случалось со мной сотни раз. Даже тысячи. Уверена, что и с тобой тоже.

— Да, — вяло сказал он. — Тысячи раз. — Резко остановившись, он опустил руки. — Послушай, Френси, если тебе все равно, то мне больше не хочется танцевать.

— Вот и прекрасно. — Она одарила его лучшей из набора своих улыбок для вечеринок с коктейлями и принялась одергивать жакет. — Все прекрасно.

— Увидимся позже. — Он повернулся, чтобы уйти.

— Да, позже, — ответила она ему в спину.

Расставание было сердечным. Не было ни сердитых слов, ни угроз. Но, глядя, как он исчезает в толпе, она почувствовала, что между ними пролегла новая линия огня.

Хотя Далли и предпринял ряд нерешительных попыток сгладить отношения с Тедди, они по-прежнему были друг с другом как вода и масло. Когда отец был рядом, Тедди натыкался на мебель, бил тарелки, постоянно дулся, а Далли тут же его критиковал, и постепенно в присутствии друг друга они начали испытывать растущее тягостное чувство. Франческа пыталась выступить в роли миротворца, но с того вечера, когда они танцевали, в «Роустэбауте», отношения с Далли стали настолько натянутыми, что единственным результатом ее стараний оказалось лишь испорченное настроение.

В полдень своего третьего и последнего дня в Вайнетте Франческа поссорилась с Далли в подвале после того, как Тедди, вбежав наверх, наткнулся на стул, и тот пролетел через всю кухню.

— Не мог бы ты посидеть с ним и порешать головоломки или почитать ему книжки? — требовательно спросила она. — Скажи, ради Бога, почему ты думаешь, что он сможет научиться играть на бильярде, если ты все время на него кричишь?

Далли посмотрел на треугольную дыру в зеленом фетре, покрывавшем бильярдный стол.

— Я не кричу, и не суйся в это дело. Завтра тебе уезжать, и у меня слишком мало времени на то, чтобы компенсировать девять лет чрезмерного женского влияния.